Свет на облаках - Страница 92

Страшный удар задержал саксов — и тут вставший перед демонстрационным резервом отец Адриан поднял наперсный крест.

— За мной, детушки, — сказал негромко, — Помните — смерти нет, а для павших за други своя — ада нет. Лишь жизнь вечная.

Что говорит коряво, да половина слов — иноземные, за ним уже не замечали. И, неторопливо — чтоб позади не развалили строй — двинулся навстречу саксам, только оправившимся от удара картечи. В отличие от епископа Дионисия, палицы на боку он, как мирный человек, не носил. А потому шёл навстречу саксам только с крестом — и с улыбкой. Чуточку грустной, и чуточку — торжествующей.

Вот восстали тучи, громы,
Молнии сверкают!
Сокрушить оплот Кир-Нида
Варвары желают!

Гулидиен сделал шаг вперёд. Лучники, ввязавшиеся в рукопашный бой — это неправильно! Без доспехов, без щитов, да и руки порядком устали — долго ли смогут держаться против ножовщиков Хвикке? Пусть короткий меч, почти нож — дешёвое оружие, в руках его держат вовсе не дешёвые люди. Пусть они не стояли в первых шеренгах, пусть у них простецкий стёганый доспех — зато они не так долго сражались. Меньше вымотаны. Другое дело, что после прорыва первой позиции их строй стал плотным, и лучшие бойцы, уже отдохнувшие, не могли сменить бывшие задние шеренги. Разве — встав на тело убитого. И люди, никак не ожидавшие, что окажутся в первых рядах плотного строя, чувствовали себя неуверенно — настолько, насколько сакс вообще может ощущать нуверенность. А в это время на лучших воинов безответно сыпались — то ли песня вливала новые силы в бриттов, то ли отнимала их у саксов — те начали подаваться назад. Это означало — им есть куда отступать, значит, задние ряды тоже пятятся. Впрочем, голоса фанфар идущей в атаку диведской конницы не узнать никак нельзя. Возможно, саксы хотели только загнуть фланг, только оттянуться на несколько шагов от позиции, которая оказалась не по зубам… Но они делали шаг назад, потом другой — быстрее, быстрей, ещё быстрее! Камбрийцы ещё усилили нажим — хотя это и казалось выше человеческих возможностей. Иные уже и подпевали, бросая врагу в лицо слова заклинания:

Против нас хоть мир весь с чёртом
Выступай задорно —
С нами Бог наш, тот, кто против,
Тот падёт позорно!
С нами Бог наш, тот, кто против,
Тот падёт позорно!

И если их настигала смерть — умирали, зная, что последнее слово делает заклинание только крепче!

Напор на гленскую армию ослаб. Настолько, что Ивор получил возможность слегка осмотреться. Его баталия — чудное слово, но хорошая штука — выстояла. Перестроилась, спрятав пращников за спины. Только те в плотном строю ничем особо помочь не могли. Будь внутри посвободнее…

— Раздаться! — крикнул Ивор, — Второй ряд пополняет первый, третий и четвёртый становятся вторым. Стуу-пай!

Этот маневр они не отработали — но саксы уже не особо и мешали. А зря — ибо на смену стихшему ливню из стрел пришёл каменный дождик. Да и билы с копьями заработали веселей. Под песню!

Дух камбрийский жив вовеки,
В нас он не угаснет!
Беснованье силы вражьей
Против нас напрасно!

На поле творилось невозможное. По болоту, надо рвами летели колесницы. Волшба чужой богини, внезапный шум боя за спиной, впавшие в одержимость враги… Вот тут саксы отреагировали по разному.

— Нужно убить ведьму! — заорал король, — Её МОЖНО убить! Прикройте мне спину!

И бросился к башне. Пусть в воротах ещё рубились — все защитники стены сбежались туда, и быстро там не пройдёшь. А у подножия башни виднелась небольшая дверца — для вылазок. Да, выбив её, в город особо не ворвёшься. Зато можно рассчитаться с той, которая превратила победу в поражение. Для этого много людей не надо.

Гвардия, на которую упали первые стрелы, последовала за королём. А фаланге, закрытой от этого наступления городом, хватило шума. Сперва повернулись задние ряды — состоящие теперь, по иронии судьбы, из лучших воинов. Тех, кто устал в первой фазе боя, кто отстал при преследовании, отягощённый доспехом. Возможно, они хотели сделать несколько шагов, избавиться от толкучки, снова создать разрежённый строй. Возможно — прикрыть тыл от чужой атаки. Какая разница? Чувствуя пустоту за спиной, слыша шум боя слева и сзади, не видя вообще ничего, средние ряды повернулись тоже. Возможно, некоторые успели понять, что катастрофы ещё не произошло — но передние уже давили… Глубина строя сыграла злую шутку. Отступление превратилось в бегство. Теперь спасти могла только скорость! Ополчение Хвикке бежало — без оглядки, без удержу, бросая оружие, пытаясь на бегу сбросить доспехи. Теряя всякую организацию, оружие, здравый смысл и рассудок… А на пути бегства уже грохочут страшные квадриги, убивающие троих одной стрелой, реет страшная «Росомаха», вьются ленты на ушах невесть откуда взявшейся второй богини. Остаётся последний выход — на север, в дымящий лес. И вот многотысячное человеческое стадо, без жалости давя самое себя, бежит от четырнадцати человек при двадцати восьми лошадях и семи малых баллистах.

Нашу землю Бог вручил нам,
На то Божья воля!
Нашей верой и щитами
Перекроем поле!

Сида не видит опасности, либо видит, но считает песнь важнее — а наружная дверь башни трещит под топорами. Будь проклято следование традициям, не подтверждённое здравым смыслом! Зачем дверь для вылазок хлипкому деревянному сооружению, со стены которого можно запросто спрыгнуть, не покалечившись? У римского форта была, значит, сделаем! И ведь никто не заметил — до тех пор, пока не стало слишком поздно.